Приходя в себя вампир успел стать зрителем весьма любопытного зрелища — женской гонки с преследованием под лозунгом «Кто первый заблудится и сдохнет — тот и победил». Одна за другой, его спутницы, ковыляя похлеще ветеранов какой-нибудь эпической битвы при каком-нибудь местечке со звучным названием, устремлялись в туннель. И, если та мазель ускакала вперед еще до того, как Энзо толком пришел в себя, то оставшиеся две дали вдоволь повеселиться.
«Инстинкт самосохранения, видимо, отрезали вместе с пуповиной, — он промокнул рубашкой рану на лбу и стер кровь, уже успевшую добежать до брови, — Где ж вас только таких производят, прытких? Зато сразу понятно, как оказались за тридевять земель в рабстве... Да уж, компания та еще...»
И если стервозную вампирессу было совсем не жаль — у нее свои мозги в голове, то людей он вроде как собирался спасать еще несколько минут назад, так что какое-то подобие чувства ответственности уже пинало его предпринять что-то, что не позволит им убить самих себя.
Тяжко вздохнув, Кот сунул два пальца в рот и резко отрывисто свистнул. Звонко отскакивая от стен и потолка, свист пронесся эхом по туннелю:
— Эй, малая, раны перебинтовать неплохо бы, как считаешь? — как можно дружелюбнее улыбаясь и все еще не двигаясь с места произнес капитан, демонстративно отрывая от сорочки еще одну ленту и протягивая застывшей у стены девушке.
«Прошу, только не надо сейчас играть в недотрогу, мне еще силы на внушение тратить не хватало...»
— мазель, смерть откладывается на неопределенный срок, подъем, — это уже рухнувшей практически возле него второй спутнице, — Если же вы вовсе не умерли, а просто решили вздремнуть, то я вам советую отложить это занятие на срок поменьше. Вернемся домой — будете отсыпаться на мягкой перине, это я вам обещаю.
Не ожидая от незнакомки беспрекословного подчинения, вампир выполнил приказ за нее — мягкое, плавное усилие мысли и вот уже девушка стоит на ногах. Правда, пока еще деликатно обхваченная его волей — вдруг брыкаться и истерить начнет?
— Слушайте обе. Убивать, насиловать, калечить и далее по списку я вас не собираюсь. Все предельно просто — в темном незнакомом помещении с неизвестной планировкой три пары глаз, ушей и прочего гораздо эффективнее, чем одна. Я понятно объясняю?
Прикрыв глаза, так и замерев с зажатой в протянутой руке полоской ткани, Найтлорд позволил себе несколько секунд расслабленности.
«Видимо, фортуна на меня в обиде за длительный простой... Это ж надо — две девицы в нагрузку... Помнится, еще в начале этого дня я обещал подношения всем богам? Так вот знайте — при первой же возможности разобью алтарь первого попавшегося бога, клянусь своей шляпой!»
И тут его словно прострелило. Шляпа! Свободная рука рывком дернулась к голове в надежде ощутить приятную прохладу ткани, но разум уже все прекрасно понял — его ценнейшее приобретение за всю эту поездку кануло в безвестность во время падения в это подземелье.
«Якорь вам всем в задницы! Моя шляпа! Даже если эта Блеквуд сдохла под завалами, я ее отыщу, оживлю и снова убью!»
— Так, дамы, я только что узнал, что осиротел, так что прошу меня больше не расстраивать и не оставлять в одиночестве. А то расстроюсь и всех попереубиваю. Шутка. Широкая улыбка и хмурый взгляд — что может быть дружелюбнее?

«Поход в лес у Леви выдался плодотворным. Сначала он ходил за грибами, потом они за ним. Да еще и тропа стала полна всяческих препятствий — нет, ну он точно, поклясться может, был уверен, что на месте этой реки из лавы с извивающимися деревьями по краям был просто небольшой ручей, в котором он промочил ноги. Ноги тут же стало нездорово покалывать, как при ожоге, и доктор решил ретироваться. Пришлось идти другой дорогой. Он долго-долго шел, уворачиваясь от гигантских шмелей и пряча взгляд от красноглазых белок, которые провожали его шествие мимо их деревьев капающей с длинных передних зубов слюной.
Вот впереди и корабль, его славное суденышко, но и последний враг: Леви неплохо знал ботанику (с его то стажем), но кустов с такими длинными шипами и огромными и дурманно-пахнущими ягодами он еще не встречал.
Бой закипел, смертельный бой! И он честно думал, что проиграет, если бы на подмогу тихо барахтающемуся, а не сражающемуся с мечом в руке, как ему казалось, доктору не пришла белобрысая капитан их большой конфетной машины«Зефир». От одного только вида ясных очей, слишком давно не дурманенных алкоголем (но это истинно по их вине, Леви говорил, чтобы не лезли к его запасам, ибо те медицинские!), галлюцинации тут же отступили. Ему долго впаривали, что надо найти и забрать Корки и Кели. А он долго отмахивался, потому что сейчас его интересовал только один аспект: он только что понял, как много общего у него и Скай! У них... Да у них же обоих фамилии с апострофом пишутся! Но его не хотели слушать! Даже слова вставить не дали! Только подняли из кустов и отправили тем же путем пробираться через лес в город...»

Одновременно с ретроспективой в голове О’Брайна мелькали обрывки мыслей, типа: «Вот почему бы не ввести сухой закон? На корабле пусть бухают, но как сошли — ни-ни, а то бегай еще потом, ищи их...», «Я, высококвалифицированный врач, а как мальчик на побегушках, ей-Роза! Джим нам тогда на что?»
Он уже шел по дорожкам Гиллесбальда с ясным знанием, куда ему. Когда ты ищешь нататуированную девушку и длинноволосого одноглазого и рыжего мужчину, то точно найдешь! Таких субъектов не забывают, а спрашивать у прохожих — лучший способ добыть информацию. Что было более беспокоящим, так то, что направились оба субъекта в одно и то же заведение.
— Свидание у них там, что ли? — проворчал себе под ноги Адриан, одергивая свой плащ, сегодня надетый прямо на рубашку. Он неожиданно встал, как вкопанный: «А если третьим заставят быть?», но тут же отогнал от себя пугающую мысль. Как-никак, жил он с рыжим в одной каюте (и свято надеялся, что временно, пока другую не разберут от отягощающего корабль хлама), и вроде ничего... А вот и «Белый кролик»! На пути сюда Леви все казалось, что что-то белое мелькало впереди него, но то все грибы, все еще не выветрившиеся грибы...
— Эй, ребята, вы тут рыжего и цыганку не видели? — осведомился на весь паб Леви, после чего почти все или синхронно ткнули пальцами на темную лесенку на второй этаж, или просто повернули головы в ту сторону. Но слова ни одного никто так и не произнес. — Э-э-э, ну-с, благодарю...
И доктор по стеночке стал пробираться к лесенке, а потом так же по стеночке — наверх, а то вдруг и вправду свиданию помешает... «Хотя, почему бы и нет», — и Леви остервенело распахнул дверь комнаты и буквально ввалился внутрь, все еще не до конца вернув себе координацию своим телом после лесной прогулки. — Приве-е-ет, ребята, — прогундосил он с пола, поднимаясь и отряхивая плащ.

Если бы Мелоди суждено было умереть здесь и сейчас, душа ее покинула этот мир абсолютно счастливой и умиротворенной. Она никогда не слышала этого слова от родного сына, его украли в годовалом возрасте, когда он еще не умел говорить, но... В этом слове для вампирессы был весь мир. Ее сын узнал ее, узнал не смотря ни на что! В горле застыл комок, мешая говорить и дышать, большие лиловые глаза налились влагой, что едва держалась в запрудах век. Магистр Соул прижимала к себе сына и боялась поверить в то, что это не сон. Медерик снился ей часто, но всегда счастливое начало плавно перетекало в кошмар. В тот самый момент, который она никогда, наверное, не сможет забыть, как бы ни хотела. Но в этот раз все будет по-другому. Сон будет счастливым от начала и до конца, и она не позволит никому разрушить это хрупкое счастье. Больше не позволит!
— Конечно же, конечно же, это я, мой ангел! Я никогда тебя не брошу и никому не отдам! Мне тоже очень долго снился самый плохой в мире сон, где мы были не вместе, но теперь он закончился. Я всегда буду с тобой, слышишь? — бережно неся на руках драгоценную ношу, Мелоди ласково гладила дрожащей ладонью голову сына.
Несмотря на то, что Дворец находился на краю города, идти по тайному ходу предстояло не мало. Где-то около двух часов ее шаги и мягкий, успокаивающий шепот нарушал многолетнюю пустоту каменного коридора. Мазель Соул знала, что выход из этого подземелья только один и ведет он к знаменитому посту Танринин-Эли, но не он являлся конечной целью путешествия. Совсем рядом с этой святыней абаджанцев находятся не менее знаменитые Казематы, в коих всеми делами заправляет подручный Змеи. Именно с его помощью они доберутся до города, а затем и до ее почитателя. Милсдарь Ричард Эвитерн, посол Нордании в Абаджане — вот кто поможет им быстро выбраться из этой душной страны и вернуться на благословенную родину. А уж там она снова станет собой, вернется на сцену, займется воспитанием сына... И будет по-настоящему счастлива вместе с ним.
Только когда отчетливо потянуло свежим ночным воздухом, а давящий каменный ход вывел их к огромному просторному залу с ведущими на поверхность шершавыми ступенями, Мелоди позволила себе передохнуть. Над ними во всей своей красе раскинулся иссиня-черный небосвод, блистающий россыпями алмазных звезд. С плеч вампирессы будто бы упала непомерная ноша: они были далеко от Змеи и самозваного отца Медерика. Зато теперь она точно знала, как пахнет свобода.
— Может, ты хочешь пить, малыш? Я захватила с собой воды. Скоро мы доберемся до Казематов и сможем перекусить у одного моего знакомого, если ты голоден, конечно. Потом мы с его помощью вернемся в город и найдем отца и твою сестру... Они, должно быть, уже заждались нас.

Она никогда не привыкнет к этому ощущению, когда тело одновременно и напряжено, как тетива в луке, и расслабленно. Девушка напротив наконец-то скинула с себя одежду, представ перед глазами во всей своей красоте. Вот она, естественная, нагая, именно такой ее создала природа, а общество с его моралями и одеждой пытается вытравить из всех их натуральную сущность! И за это вампиресса не особо любила общество, его гнет и приличия, она убегала в лес из городов, как дикое животное, чувствующее за спиной жар огня, испепеляющий все на своем пути.
И сейчас тоже был жар... Но другой. От него не хотелось спастись, наоборот: раствориться, вобрать в себя и дать пустить корни в сердце!
— Моя, — сказала уверенно, как отрезала, Люсида.
И Верена заулыбалась, запрокинув голову и прикрыв от неги глаза. Ей нравилось, что ревенантка почувствовала себя уверенно, хозяйкой ситуации. Именно так должна вести себя каждая девушка — властно и напористо, в повседневной жизни ли или в отношениях с мужчиной, ведь женщина — власть, это высшая форма жизни, способная дать свету очень многое. Как бы Ви ни была рада пробуждению в Люсиде лидерского начала, свое она никак усмирить не могла — но ее попытку вновь главенствовать в их постельной утехе пресекли, не давая перекатиться. Вампиресса поджала губы. Сердце бешено скакало — ну не привыкла девушка выполнять пассивную роль, хотя... Губы и руки Люсиды быстро стирали сопротивление, лаская чувствительные места, оглаживая грудь и живот, и Верена выдохнула более спокойно:
— Твоя, — сдалась все же. Но в этот же миг ревенантка отстранилась, а дыхание самой Верены предательски сбилось — куда, куда она?! Неужели все?! Может только и нужно было, что подчинение? Но, спасибо Святой Розе, нет — Люс потянула ее за собой к центру кровати. Как странно, Верена была абсолютно невозмутима, когда девушка раскрыла себя, но чуть не впала в панику, стоило только ей отстраниться.
С бешено колотящимся сердцем и разбегающимися мыслями, брюнетка придвинулась ближе к лежащей рядом ревенантке, чьи шелковистые волосы сейчас щекотали ее взволнованное лицо. Рыжие... Рука Вены скользнула по миловидному личику, перебралась на затылок и запуталась в прядях — такие приятные на ощупь. И тут девушка замерла с широко распахнутыми глазами, которые смотрели только в зеленые очи Люсиды, в которых отражался бледный свет луны, делая их будто молочными, пока рука ревенантки кралась все ниже и ниже по ее телу... Скоро-скоро, ну же, и а-а-ах!
Темноволосая девица застонала, наконец-то дождавшись столь желанного прикосновения! Казалось, пальчики Люсиды должны были бы погасить дикий пожар в паху, но наоборот, разожгли возбуждение только сильнее, и уж теперь остановиться никак нельзя, ведь иначе она просто умрет без этих прикосновений. Тело само знало, что делать: поясница прогнулась, бедра подались вниз, впуская глубже в себя, раскрываясь навстречу. Тело пробила дрожь восхищения — таких острых ощущений она еще ни разу не испытывала, когда приходится хвататься за плечи партнерши и прижиматься к ней всем телом, чтобы не потеряться в круговороте ярких пятен перед глазами и возбуждении, чтобы не совсем одичать и насаживаться быстрее и глубже на проникающие в лоно пальцы.
— Люси-ида! — протяжно застонала вампиресса, мотая головой, сбивая простыни под двумя переплетенными телами. Она не будет тихой! Пусть Люсида слышит, как ей хорошо, пусть знает, сколько удовольствия доставляет своими действиями — да что уж там, пусть об этом услышат все! Именно поэтому она спрашивала имя девушки — чтобы в момент, когда вознесется на самую вершину, знать, кого звать и благодарить за подаренное блаженство. Девушка жмурилась и стонала, обвивая руками шею рыжеволосой феи рядом с ней, всем телом следила за каждым движением внутри себя, подставляла покорно грудь и шею под поцелуи и прикусывания. Она забылась в ощущениях, но обещала вернуться — что и делала периодически. Что происходило с ее телом и ощущениями, она не знала — еще ни разу, в каком бы состоянии трезвости или опьянения ни находилась Фиц-Эстерлен, они не были такими всепоглощающими и буквально взрывающими сознание.
В один из промежутков, когда красный дурман спадал с головы, а перед взором все приобретало четкость, Верена осознала, что дальше так продолжаться не может. На эту мысль ее подбило увиденное лицо ревенантки, с покрасневшими щеками и прикушенной губой, сбитыми кудрями волос. Какое упущение! Верена лежит тут, наслаждается, отдается, но ничего не дает взамен! И тут же замок из рук на шее Люсиды разжался, и пальцы вампирессы сползли на плечи, потом на ключицы, все ниже и ниже, пока мягкая грудь девушки не легла в ладони. Верена начала мягко сжимать темные жемчужины сосков между пальцами, массировать упругую плоть, пока ее губы легкими поцелуями покрывали шею.
Когда дыхание партнерши стало прерывистым и неглубоким, Верена преступила к животу рыжей Джин — о том, что ее действия находят отклик она судила не только по участившимся вдохам, но и по тому, как скакал темп движений Люсиды внутри девушки. И вот Фиц-Эстерлен добралась до самой чувствительной зоны девичьего тела, она щекочущими движениями прошла по ягодицам, потом скользнула к внутренней части бедер и с нажимом провела по небольшому бугорку, заставляя ревенантку стонать и раздвигать свои стройные ножки в погоне за ощущениями. Пару минут вампиресса лишь игралась, но и сама не выдержала — она хотела почувствовать жар, разливающийся внутри Люсиды, и сделала это, протолкнув свои пальцы внутрь девушки.
Теперь они дышали одним воздухом, чуть ли не губы в губы, жили ощущением огня, лижущего все тело в сладкой истоме, путались в руках, но продолжали дарить друг другу небывалое удовольствие.