— Ай, чтоб тебя! — разозлился Людвиг и в сердцах пнул камень, так неудачно оказавшийся на пути барона. — Все ноги отбил и истоптал, не пройдя и полпути!
— Не вы один, мой господин, не вы один, — послышался тихий голос его кондотьера.
Барон шумно выдохнул и пристроился в стороне от тропы на громадном и скользком от дождя валуне. По пока еще более менее широкой горной тропе двигались люди и вампиры: полноватый курьер с трудом переводил дыхание и старался не отставать от остальных; женщина-человек с кричащим ребенком на руках и оравой скачущих вокруг нее мальчишек плелась в середине, сразу за слугами Людвига, что кое-как умудрялись вести за собой пару ездовых лошадей; сам барон возглавлял колонну трех своих слуг и наемного убийцы, с интересом поглядывая на идущих впереди незнакомцев. Один из них высился среди кучки храбрецов, словно исполин. Даже для вампира он был чрезвычайно высок, метра два навскидку. Его рыжая голова часто мелькала в толпе первопроходцев, изредка поворачиваясь назад и являя всем бледное лицо с серыми глазами. Рядом с незнакомым аристократом, а он им был, судя по одежде и манере поведения, шагали другие, менее выделяющиеся вампиры. А, может быть, люди? Кто знает, Людвиг не способен был толком разглядеть всех, что шли в чуть оторвавшейся группе впереди, вместе с проводником. Да и, собственно, не испытывал особого рвения. Ему хватало своих проблем в виде натертых мозолей на ногах и испачканного при падении редингота. После досадного случая барон одел плащ поверх костюма и невозмутимо продолжал путь.
Над головами выплывали из тумана горные пики, серые, невзрачные, иногда с зеленоватым оттенком. В этой стране тишины и спокойствия слова, слетевшие с языка, еще долго находили отклик, эхом разносясь по округе. Животных видно не было, людей тоже, как будто здесь вообще никто не жил и не собирается селиться. Уныние отражалось от склизких валунов, блестящих каплями дождя, и селилось в душах, изгоняя оттуда боевой настрой и веру в лучшее будущее. Большинство незадачливых путешественником старалось не глазеть по сторонам, предпочитая спины спутников или влажную каменистую почву под ногами.
Лошади отчаянно ржали, нервно озираясь по сторонам и замечая высокие обрывы, острые валуны, узкие тропинки, по которым вскоре предстояло пройти путникам.
— И зачем мы потащили коней? Оставили бы их вознице, там, на перевале, вместе с каретой, — возмущался один их слуг.
— Потому что господин не должен идти пешком. Потом, когда мы выберемся, ему пригодятся лошади. Он ведь спешит в Орлей.
— Все мы здесь спешим, так что заткнитесь и идите дальше, — грубо прервал их курьер, отирая пот со лба. Про женщину с детьми, казалось, все забыли. Людвиг посмотрел на угрюмую процессию и про себя подумал: «Зачем они все так спешат, что готовы рискнуть здоровьем, блуждая по всеми забытым горным тропинкам? Нет, я понимаю мы, аристократы. У нас вполне могут возникнуть неотложные дела, но все остальные? Сидели бы лучше там, внизу, на перевале, и ждали, пока расчистят путь после обвала. Но нет же, черт дернул даже женщину с детьми сюда забраться. Жаль, они наверняка не выдержат перехода. Как, впрочем, и мои лошади. Придется либо отпустить бедняжек, либо съесть, ведь проводник говорил, что вскоре начнутся узкие тропы, где и двуногий-то с трудом пройдет, что уж говорить о четвероногих. Эх, и проводник этот, странный тип. Надо будет расспросить его или, хотя бы, прочесть мысли».
Вдруг, внизу раздался детский крик, а за ним громкий плач. Колонна на секунду остановилась, а потом, бросив бездушный взгляд на женщину в хвосте, продолжила движение. «А, плевать на все, лишь бы добраться вовремя. И деньги не важны», — решил барон и вскочил с валуна.
— Пошли, — махнул он кондотьеру и торопливо зашагал к голове колонны, не обращая внимания на ропот слуг, что боролись с непокорностью коней и одновременно тащили хозяйскую поклажу.

Отредактировано Людвиг фон Кейзерлинг (27.09.2011 17:37)

Заляпанные грязью сапоги Алистер хлюпали по каменистой но, размытой горной дороге, разбрызгивая небольшие лужицы и комки этой самой грязи под ноги окружающим его людям, среди которых сгорбленная фигура в монашеской рясе высилась подобно дозорной башне. Алистер шел в конце колонны, среди женщин, детей и менее выносливых мужчин, но если все они двигались нехотя и через силу, еле переставляя ноги, то походка Алистера была совершенно свободной и непринужденной, даже неопытный глаз мог легко заметить, что при желании Нист может легко сорваться с места и пробежать до головы колонны и обратно.
Подобное соседство ничуть не смущало вампира, пусть многие мужчины и сочли бы это неприемлемым, Нисту было все равно, он твердо знал, что будь ему известен этот перевал, горы Айтибареса были бы давно за его спиной. Дернул сатир меня отправиться в путь по земле, что бы я еще раз связался с горными перевалами. Нет уж, дудки, тут конечно красиво, но в следующий раз, которого надеюсь не будет, отправлюсь морем или воздухом. Вампир медленно переставлял свои длинные и тощие ноги, красные глаза то и дело разглядывали размытую дождем дорогу под ногами, но большую часть своего внимания мужчина уделял здешним пейзажам, сотни лет скитаний не выветрили из него любовь к подобным живописным местам, а почти сорок лет безвылазной жизни в городе вдохнули в эту любовь новые краски. Пьянящий горный воздух, подернутые густым, молочным туманом каменные шпили, тянущиеся к облакам монолитными громадами, редкие зеленые пятнышки лугов и небольших горных рощиц, всё это наполняло вампира ощущением свободы, это ощущение распирало грудь, грозя разорвать её как кожаные мехи, сейчас был готов сорваться с места и просто бежать наслаждаясь шумом ветра в ушах и движущимся пейзажем. Гуль был пожалуй одним из немногих, кто не испытывал трудностей в этом переходе, по большей части вампира всё устраивало, пусть он и позволял себе мысленное ворчанье.
Алистеру было на руку, что он не любил лошадей, предпочитая преодолевать даже самые длинные отрезки суши на своих двоих, изредка проезжая от одной деревни до другой в качестве случайного попутчика, увы, но не многие желали видеть рядом с собой гуля, по этому основную часть пути Нист проделывал классическим пешим ходом к которому был более чем привычен. Если бы не этот гребаный обвал. Я бы уже давно был на месте, но нет же сатир его дери, природа посчитала жизнь слишком сладкой и нате вам, кушайте с кашей весеннюю грязь. Хотя в таком положении есть и свои плюсы, как же тут все таки красиво, особенно после этого гадюшника, который зовется столицей. Нист не обращал внимания ни на плачь детей, ни на переговоры других людей, ему не было до них дела, люди сейчас были никем и ничем, такие маленькие, беспомощные, вынужденные довериться неизвестному человеку, они шли среди могучих, каменных громад, даже не подозревая, что пожелай одна из них и каменный поток погребет под собой добрую половину этих надоедливых муравьев. Алистер старался слушать горы, завывания промозглого ветра, шум дождя, который облачившись в роскошные селевые одежды, мог с шумом скатиться по крутым склонам, забирая с собой едва заметные щепки людских жизней. Нет, дождь не льет как из ведра, да и речушек тут наверное нет, по этому опасаться особо не стоит, хотя, дождь на горном перевале не самое безопасное погодное явление, надеюсь он не усилится, а у проводника хватает мозгов вести нас относительно безопасными тропами, очень не хочется окончить свой век под каменным валуном. Вампир едва заметно поежился и его несоразмерно длинные руки использовавшие широкие рукава мантии на манер муфты пришли в движение устраиваясь поудобнее, что бы в случае чего быстро освободиться. Нист прекрасно понимал, что если горы вновь захотят обрушить надоевшие им камни вниз, то всех этих беспомощных людей спасет исключительно удача, природа это не человек с которым можно договориться, обмануть, перехитрить, хотя некоторым кажется, что это возможно, от природных явлений могут спасти только знания, удача и желание выжить, наученный сотнями лет скитаний вампир знал это едва лине лучше всех окружающих, наверное именно по этому он за всю дорогу не произнес ни единого слова, не желая нарушать покой каменных исполинов.

Чем выше, тем меньше грязи, тем больше камней. Тем не менее, Карл шагал вполне уверенно, почти и не глядя под ноги. Изредка он все же покачивался, рискуя потерять равновесие, но виной всему его высокая спутница. Маргарита полагала, что пусть лучше вниз покатится граф, а не прекрасная дама. Простолюдины и служки повеселятся. К счастью, свалить Карла было не так просто.
Колона с самого начала двигалась не очень-то быстро, а теперь по мере подъема ещё и начинала замедляться. Оставалось только пожалеть, что он тут не один. В таком пустынном месте он бы смог и порадовать внутреннего монстра, насмерть забив проводника.
Проводник предложил приостановить шествие. Дождь не был существенной помехой, но плутать по горным тропинкам, не зная даже примерного направления, Карл не собирался. Жажда приключений всегда была чужда рыжеволосому.
Без особого интереса Карл наблюдал стремительный спуск толстенького человека, едва не попавшего под копыта крупных коней Груффида, что плелись позади колоны всей. Ездовые животные не встали на дыбы — они непреклонно шли дальше и остановились только перед встающим курьером. Вовремя спохватился конюх, постоянно отвлекающийся на больную ногу.
Карл молча прошел в пещеру, не обращая никакого внимания на возмущение простого люда. Его хромой служка все равно молчал. Подчиненные Груффидов станут жаловаться на своих господ, только убедившись, что те их точно не услышат и после ничего не узнают. А этот невысокий и молодой вампир прекрасно знал, что Карл только кажется терпеливее и спокойнее своих родственников.
Карл стоял. На два небольших чемоданчика — Груффид никогда не возил с собой много вещей — присели Маргарита, так же зашедшая в пещеру, и его слуга, оставшийся рядом с конями. Рыжеволосый вампир не ощущал усталости. Выносливостью он превосходит многих сородичей.
Покупка земли, значит... Пустой взгляд блеклых глаз остановился на Кейзерлинге. Другие кланы — низкородные, как любят говорить старики Груффиды — покупают земли, а родственники Карла все ещё грезят вернуть утраченное могущество.
— У меня тоже есть неотложные дела, но несколько иного плана, — без лишней осторожности заметил Груффид. В одном чемоданчике одежда, в основном Маргариты, в другом оружие, которым Карлу законом запрещено владеть, но, право, обременительные родословные иногда бывают чрезвычайно полезными.
Маргарита покосилась бирюзовыми глазами на молодого, с виду по крайней мере, аристократа. Рот чуть приоткрылся, язычок коснулся острых зубов. Она перевела взгляд на Карла, но тот отрицательно покачал головой. Он очень сомневался, что Кейзерлинг пустит в свою койку ревенантку Груффида, да и убийства аристократа в таком месте только не хватало...
— Меня начинает раздражать ваш конюх, — на удивление спокойно, даже буднично, сказал Карл, стоя у входа в пещеру.
Сильно ли огорчится Людвиг, если нескончаемый поток нытья внезапно оборвется вместе с жизнью конюха, ненароком сорвавшегося вниз?
В пещере неожиданно стало светло. Низкого происхождения люди и вампиры приблизились к пещере, подобно мошкаре, летящей на свет. Дети, оставшиеся под дождем, только усиливали атмосферу уныния, но Карла это жалкое зрелище не трогало совершенно. Куда больше его огорчала возможность застрять надолго в этом месте. Гроза эту возможность только усиливала.
— Надеюсь, мы скоро двинемся дальше. Уверен тут, в горах, и другие места пригодные для остановки найдутся.
Сверкнула молния. Посерели черные облака, на считанные секунды стало светло. Карлу показалось, что наверху, меж скалистых выступов и гор, двигались черные силуэты. Он присмотрелся, но в такой темноте, да ещё и в тумане, всякое может привидеться.
Тем не менее, не спешил Груффид подходить к костру. Он вглядывался в темноту, пытаясь вновь разглядеть эти самые силуэты. Внутреннее чутье подсказывало, что это не просто наваждение.
Буквально через несколько минут Карл в очередной раз смог убедиться в том, что нельзя игнорировать свою интуицию.
Из тени вышел человек. Наверху, достаточно высоко и далеко от них, стоя на каком-то маленьком выступе.
— Мы тут не одни, — без должного изумления и без суеверного ужаса, но довольно громко произнес Карл. Дурные предчувствия подтвердились, когда человек махнул рукой, скрывшись в темноте.
Люди выбежали им навстречу. Одетые в потемневшую от сырости рваную одежду, вооруженные на удивление примитивным оружием — у одного стальной полуторный меч, у остальных же копья да топоры с наточенными камнями вместо стали. Они не кричали, не подбадривали себя кличами, но по глазам горных жителей сразу можно было догадаться, что они вовсе не жаждут заключить в крепкие объятия редких гостей. Восемь человек.
— На нас напали, — бросил Карл своим братьям по несчастью, буквально выпрыгнув из пещеры.
В чемодане, на котором сидит Маргарита, есть огнестрельное оружие. Карл надеялся, что без крайней нужды она применять его не станет.
Он выхватил трость у всполошившегося слуги. Она гораздо крепче, чем может показаться. Кроме неё в кармане только довольно короткий нож. Лучше, чем может показаться.
— Оставайся здесь, — быстро приказал служке.
Карл не рвался вперед навстречу горцам. В нем не было переизбытка молодецкой удали, свойственного многим Груффидам. К тому же, он в менее выгодном положении в сравнении с вооруженными людьми. Вампир не убегал, но уходил чуть в бок. Из-за своего роста, стоя в самом центре, Карл мог стать притягательной целью сразу для нескольких врагов.
Люди заспешили в пещеру. Вампирам-слугам выпала доля менее завидная: прятаться, когда хозяева принимают бой.
Первый оказавшийся поблизости враг атаковал сразу, посчитав Карла безоружным. Наточенный камень примитивного топора в идеале раздробил бы черепушку или оставил бы глубокую рану в грудной клетке, но Карл гораздо проворнее, чем могло показаться. Топор разрубил лишь воздух с боку от Груффида. Последовал удар тростью. Стальная змея вгрызлась точно в макушку, но, увы, удар был недостаточно силен. Горец наотмашь махнул топором. Карл отпрыгнул назад несколько неосторожно, едва не потеряв равновесие. Груффид не забывал оглядываться по сторонам. Не слишком он рассчитывал на слуг Кейзерлинга, а возможность пасть от удара в спину нисколько не радовала.
Карл взял нож в другую руку. При следующей сшибке он вновь, хотя и не без труда, уклонился от удара, ударив тростью прямиком по ладони горца, а второй рукой попытался достать ножом. К несчастью, горный житель не стал дожидаться фатального удара. Лезвие ножа оставило лишь алый росчерк на подбородке, но нападать он уже не спешил. Каменный топор то лежал у ног Карла. Вскоре именно он и оказался в руке у Груффида вместо трости. Тяжелый, но гораздо легче, чем представлял Карл
Груффид не бросался в атаку. Горец отступал, а бегать за ним глупо, пока прочие целы. Он скорым взглядом оглядел, как справляются его товарищи по счастью.

В пещере было на удивление спокойно и умиротворенно, не портили впечатление даже ворчливые слуги. Людвиг наполнял легкие табачным дымом и постепенно успокаивался, рассматривая влажный потолок пещеры. Похоже, никто из путешественников не разделял настроение барона, потому что отовсюду слышались недовольные возгласы, ругань, стуки и скрипы чемоданов. На потолке вдруг стали появляться странные тени, они то сливались друг с другом, образуя ужасающих чудовищ, то разделялись на мелкие стайки каких-то с виду безобидных существ. Людвиг вдруг отчетливо разглядел страшилищ, коими его пугали в детстве. Помнится, после таких вот рассказов о жутких монстрах маленький Людвиг не спал несколько ночей подряд. Всюду, в каждом темном углу ему чудилась всякая чертовщина, любой шорох или треск заставлял мальчика натягивать одеяло до ушей и в страхе оглядывать огромную спальню, в которой он с братьями спал. Вот и сейчас ему почудилось страховидло из детства. Ревенанта передернуло, и он торопливо опустил голову, рассматривая спутников. Видимо, некоторая сконфуженность юноши позабавила госпожу Бринвиль, и она тихонько захихикала. Людвиг решил вернуть себе прежнее положение бесстрашного аристократа и уставился на Маргариту взглядом прокуренного вояки, на теле которого не осталось свободного места для шрамов и рубцов. Когда бирюзовые глаза девицы встретились со сверкающим янтарем очей барона, тому в голову вдруг пришли слова старого мажордома: «Ничто так не украшает мужчину, как шрамы. Шрамы, оставленные женскими коготками на спине». В ушах так и зазвенел высокий голосок лакея, который постоянно возражал старику: «Мужчину украшает взгляд, говорящий о количестве убитых им здоровых и сильных мужей». Ах, какие жаркие споры разгорались тогда между двумя этими идиотами, коих за неуступчивость прозвали «ослами графини».
Но молодой ревенант не позволил бы себе близости с незнакомой женщиной, да еще и в такой момент. Все-таки, переход по горным тропам — не место для любовных отношений. К тому же, он сомневался в добропорядочности барышни, что всем своим видом выказывает желание. Плотские утехи? Ну уж нет, обойдемся.
Груффид тем временем высказал недовольство конюхом Людвига, и тот разгневано осадил ворчливого слугу. На улице хлестал дождь, совершенно не помышляя о хотя бы кратковременном перерыве. Почва под градом капель постепенно превращалась в месиво грязи и камней, с добавлением, так сказать, изюминки — конского навоза. Да, кони не стали стесняться, а сделали свое дело и успокоились. Какой-то невезучий лакей даже имел неосторожность поскользнуться и угодить лицом в так называемое «месиво». Громоподобный хохот путешественников через несколько минут заглушил настоящий раскат грома — грозный и неповторимый глас природы. Тучи сгущались, насколько можно было судить об этом во время кратких вспышек молнии, озарявших небеса белесым сиянием. Барон поежился и развернулся к костру. Проводник что-то точил, наверняка кинжал. Наемный убийца Людвига, служащий ему верой и правдой уже десяток лет, вертел в руках новенький револьвер. Кондотьер был напряжен, будто чувствовал близкую опасность. Его хозяин же и не помышлял об этом ровно до того момента, как вновь заворчал конюх.
— Альберт, замолчи, иначе я всерьез подумаю о том, чтобы столкнуть тебя с вон того обрыва, — пригрозил молодой ревенант и затянулся сигаретой.
— Мы тут не одни, — громко проговорил Карл, обернувшись к соседям по пещере.
Часть из них просто пропустили слова Груффида мимо ушей, но Людвиг, его кондотьер и еще парочка бдительных мужей встрепенулись и заметно насторожились. Опасность не заставила себя долго ждать. Из темноты появились поначалу принятые многими за грязных оборванцев люди. Лохмотья их одежд сочетались с цветом грязи и развевались на ветру. В покрытых ранками и язвами руках разбойники держали примитивное оружие, словно только что выбрались из первобытной общины. Однако, один из них крепко сжимал полуторный меч, представляя, по всей видимости, вожака или главаря банды. Внезапно пришло осознание, что это не просто горные оборванцы. Это — разбойники, убийцы, сущий сброд. «И откуда они взялись здесь? Разве проводник бы не предупредил нас об опасности? Как? Почему?», — лихорадочно соображал Людвиг, пока Груффид прокричал что-то еще. Раздались крики и детский плач, звон и треск. Худощавый кондотьер барона стремглав промчался навстречу врагам, заслонив собой хозяина. Поперхнувшийся от неожиданности дымом, Людвиг на какое-то время выпал из реально происходящих событий, не в состоянии что-то решить. Господин Груффид ушел вбок, где и принял бой, судя по стуку, скрежету и ругани. Мужчина с полуторным мечом стремительно, не издавая звука или клича, замахнулся и разрубил конюха Альберта чуть ли не пополам. Громкий хруст вмиг потонул в грохоте выстрелов. Наемный убийца успел выпустить полбарабана во врага с мечом и в еще одного с копьем, прежде чем на него самого налетел обросший жестким волосяным покровом дикарь. Людвиг, не долго думая, бросился на помощь слуге, но барона тут же повалил на землю дурно пахнущий коротышка с обломанным копьем. Вокруг слышались крики, редкая пальба, плач, ругань, грохот и прочие звуки боя. Каждый сражался за свою жизнь, как мог. Оборванец-коротышка всем весом навалился на Людвига, обнажив пару торчащих изо рта гнилых зуба. Скривившись от вони и смрада, юноша попытался сбросить с себя коренастого гаденыша, да не тут-то было. Тот крепко сжимал ему левую руку, а своей левой пытался ткнуть барона копьем в бок. Людвигу ничего не оставалось, как сдвинуть правую ногу слегка влево и со всей возможной силой двинуть врага в промежность. Не время было думать о мужской чести. Конечно, замаха не получилось, но и от такого «тычка» коротышка взвизгнул и попытался от досады и боли откусить юноше нос. Но Аревенант был не так прост. Шея-то у него все еще свободно двигалась, поэтому вонючий оборванец получил удар лбом в свой грязный лоб. Как показалось Людвигу в первые секунды после удара, голова заболела у обоих. Должного эффекта его выкрутас не заимел, но помогл низкий интеллект врага. Он отбросил копье и схватился двумя руками за горло барона, намереваясь удушить наглеца. «Что ж, а враг-то глуп», — пронеслась светлая мысль. Освободив обе руки, Людвиг нашарил камень и отчаянно врезал им обидчику в висок. Тот крякнул и повалился на юношу, обливая последнего кровью и слюной. Аристократа покоробило от смрадного запаха пота этого горного разбойника, но все же Людвиг сбросил с себя раненого врага. Тот хрипло дышал и бросал яростные взгляды на обидчика. Руки его робко, обессилено пытались ткнуть ревенанту в глаз или хотя бы ухватить за горло. А бароном вдруг завладел животный страх. Страх за свою жизнь. Но в то же время и невероятная ненависть. Людвиг понял: «Я или он». Ревенант схватил злополучный камень и принялся молотить им по голове разбойника, разбрызгивая кровь, а вскоре и серую жижу — мозг. Утробный хруст и треск возвещал о фатальных повреждениях черепной коробки, но кто же в таком гомоне мог расслышать это? Поначалу оборванец дергался и пытался заслониться руками, но через полминуты замолчал навсегда. Лишь его ноги подергивались, прощаясь с жизнью. А Людвиг колотил и колотил, раскроив разбойнику череп так, что по истечении пяти минут безумия на месте головы красовалось что-то невообразимо гадкое, вызывающее презрение, и, самое главное, тошноту. Кейзерлинг вытер лицо тыльной стороной ладони, тем самым еще больше измазав его в крови и мозге врага, и огляделся по сторонам. Желудок требовал изрыгнуть обед, но юноше удалось сдержать рвотные позывы. Он ведь не хотел опозорить себя перед дамой?
Вокруг творился сущий хаос. Борьба за жизнь продолжалась. С каким-то нездоровым торжеством барон наблюдал за действиями своего кондотьера, методично отсоединяющего голову худощавого разбойника от тела коротким кинжалом. Каменный пол под ним стал алым от крови, которая заливала лежащие неподалеку тела и устремлялась в потоки воды снаружи.
А потом нахлынула пелена забвения, гулко отдаваясь в ушибленном шальным камнем затылке. Кто и зачем его бросил, оставалось загадкой. Из глаз посыпались искры и Людвиг, вскрикнув, уткнулся в покрытый грязью, кровью и еще Роза знает чем каменный пол пещеры.

Отредактировано Людвиг Фон Мессе (22.08.2011 19:13)

Бой продолжался, люди отчаянно боролись за свою жизнь, прикладывая все свои силы, для того, что бы отсрочить неминуемый конец. Крики, выстрелы и стоны, разносились по горам гулкими раскатами, усиливаясь эхом, Нист вслушивался в них пытаясь определить исход боя. Стреляют... скорее всего у этих недоразвитых нет ни единого шанса, не думал, что тот хмырь с револьвером все же пустит свою игрушку в ход. Безжизненные глаза смотрели в сторону пещеры, а тело было по прежнему напряжено, Нист все еще сомневался, но исход сражения был уже ясен, у нападавших не оставалось никаких шансов. Звуки боя начали стихать и Алистер встал, распрямляя затекшие ноги. Вампир довольно быстро зашагал с в сторону пещеры, его уверенные и тяжелые шаги заглушались шумом проливного дождя, который уже насквозь вымочил вампира. Высокая, сутулая фигура буквально вынырнула из мрака, в отсветах огня глазам Ниста предстала ожидаемая картина, двое грязных, волосатых мужчин, их запачканые кровью руки, сжимают примитивное оружие, каменный топор и грубый железный меч. Эти двое уже обречены, но они достаточно тупы, что бы понимать сей факт, по этому они не бегут, не пытаются спастись или пойти на переговоры, они делают то, что делает крыса зажатая в угол, они сражаются. Жаль эта схватка уже окончена, когда один из них обернулся, его горевший безнадежной яростью взгляд, встретился с холодным взглядом Алистера, на мгновение показалось, что сейчас раздастся шипение и от места их соприкосновения пойдет пар, но этого не произошло, взгляд горца погас ровно в тот момент, когда увесистый камень, прорезая стену дождя словно нож мягкое масло, врезался точно в переносицу воина. Хруста не было, его как и тихий стон, заглушил проливной дождь. Нист двигался быстро, гораздо быстрее чем обычные вампиры, его мутировавшее тело было идеально приспособлено для охоты и сейчас гуль видел свою жертву, которая еще не до конца осознала факт своей смерти. Горец заметивший, что его товарищ лежит с проломленным черепом, переключил свое внимание на более опасную по его мнению цель и молча бросился на Ниста, который к тому времени уже преодолел большую часть расстояния необходимого для прямого контакта с противником. К счастью Алистера и этот бой был не долгим. Нист вообще редко затягивал поединки, прекрасно сознавая, что нет смысла показывать противнику, что ты быстрее и сильнее его, проще направить свои силы на то, что бы устранить угрозу максимально быстро и без вреда для себя. Когда до горца оставалось не многим более двух метров, из тонких пальцев Алистера серебряной рыбкой выскользнуло лезвие разрезая встречающиеся на пути, крупные капли, бросок был настолько быстр, что в полумраке, движения руки Ниста смазались в одно темное пятно, которое просуществовало не больше одного удара сердца. Сильная, жилистая рука, покрытая грязью и кровью, разжимает пальцы с обломанными ногтями желая рефлекторно зажать рану и железный меч, с едва слышным звоном падает на мокрый камень, вслед за ним падает и горец, под левым соском которого торчит обитая кожей рукоять. Алистер молча подходит к поверженному горцу и нагибаясь, рывком вынимает оружие из его груди. Извини малыш, но подпускать тебя ближе было бы как минимум глупо. Крупные капли дождя практически мгновенно смывают кровь с блестящего лезвия, которое заботливый хозяин дополнительно протирает о мокрую рясу и убирает в ножны... Кажется это всё...теперь самое главное... Свет которого давал уже потухающий костер был достаточно ярким, что бы окружающие могли заметить как присутствие Ниста так и его внешность, несколько человек шедших в голове колонны и не особо обращавшие внимания на сутулую фигуру, что шла с женщинами, даже покрепче сжали оружие, полагая, что Алистер это и есть очередной противник. Вампир улыбнулся и на несколько мгновений выглянул из пещеры, его зоркие глаза, уже привыкшие к ночному сумраку, оглядели доступное взгляду пространство на наличие очередной порции врагов, которой пока видно не было, немного успокоив свою бдительность Алистер обратил свой взор на людей в пещере.
-Господа. — Довольно громко произнес он, в его голосе не было ни властности, ни твердости, лишь холодное спокойствие, слишком противоестественное, по тому, что живое существо только что убившее двух человек и стоящее посреди пещеры заваленой трупами, просто не могло говорить таким спокойным, лишенным эмоций голосом. — Среди нас, я уверен, есть человек который знал о нападении. — Нист на мгновение замолчал давая окружающим обдумать его слова... Чего тут думать и дураку понятно, что этот мутный гаденыш, знал о этих малых или хотя бы предполагал их возможное появление, но нас он по какой то причине не предупредил. -Не буду указывать прямо, надеюсь, он сам нам все расскажет.
Алистер замолчал, а его кроваво-красные глаза смотрели прямо на сжавшегося в комок проводника, взгляд Ниста казалось прожигал его и в этом взгляде отчетливо читалось, что если он не заговорит сам и не найдет себе оправдания, то Алистер сам развяжет ему язык и не просто уговорами.

Отредактировано Алистер Нист (24.08.2011 10:40)

Трупы зачем-то растаскивали по двум кучам. Груффид всегда относился к мертвецам без должного почтения. Не будем упоминать и о том, что рыжеволосый вампир в прошлом часто глумился над мертвыми телами (иногда он просто не замечал, что жертва уже мертва).
Признаться, Карл не разглядывал убитых. Удивительно, но его хромой конюх остался в живых. Судьба так непредсказуема. Горца с отрубленной рукой и ногой, у которой на месте колена было кровавое месиво, Карл оттащил в пещеру.
— Если повезет, он ещё заговорит, — пояснил Груффид. Инфекция, наверняка, не обошла стороной раны, потому горный житель все равно помрет с такими серьезными ранами.
Карл вытер лицо. Благо, мокрый рукав не оставил на нем никаких следов крови. Не осторожность, скорее просо привычка. Маргарита убрала пистолет в чемоданчике на всякий случай (да и её платье попросту не позволяло его куда-то спрятать). Карл подобрал и спрятал в кармане нож, подобрал трость, не выбросил он и примитивный топор. Ему очень понравилось это оружие. Груффиду нравилось орудовать тупыми предметами, буквально раздирающими кожу и плоть.
Эта атака была приятной неожиданностью. Тело Карла потеплело, слегка повысилось давление. Тело оживало. Он, увы, не смог насладиться мучениями горца в полной мере, но в ушах ещё слышался болезненный стон горца, кость которого буквально раздробил наточенный камень. А как резко дернулось его тело, будто в такт неведомой мелодии агонии... Карл старался не возвращаться к этим кратким возбуждающим моментам, что бы как можно скорее успокоиться и полностью прийти в себя. Это было не просто, но, к счастью, за несколько столетий Груффид научился глушить это возбуждение достаточно быстро.
Впрочем, возможно, у него скоро появится шанс растерзать проводника под крики всеобщего одобрения. Пожалуй, многие были солидарны с красноглазым.
Карл не сразу удивился, приметив алые глаза. Пытающийся отогнать наваждение и кровавые фантазии, Груффид просто не сразу обратил на них внимание. Через мгновение он всматривался в незнакомца. В темной, хотя и сырой, рясе уличить красноглазого типа в худобе было трудно, но, тем не менее, перед путниками была живая иллюстрация того, как принято изображать гулей. Самым удивительным было то, что жадный до крови вампир — безумный демон-кровосос, которым пугают человеческих детишек — говорил. Он говорил уверенно, пусть и негромко. Он явно был разумен. Карл не так часто встречался с гулями, но знал, что упыри с подобной внешностью существа абсолютно дикие и безумные.
Люди с недоумением переглядывались между собой, но в понимании несведущих людей разумная речь совершенно не сочеталась с упырями. Или они просто решили, что устраивать очередное побоище ни к чему.
В это время очухался и Людвиг, которого Карл поначалу и вовсе не заметил, посчитав, что Кейзерлинга убили горцы.
— А вот сейчас мы и узнаем, — с улыбкой произнесла Маргарита. Эта напряженная ситуация забавляла и её, и Карла. Это ведь, право, гораздо лучше скучного перехода.
Проводник будто согнулся под невидимым давлением. Он явно был взволнован, но Карлу казалось, что волнение тут как раз уместно. Ледяное спокойствие в такой ситуации было бы совершенно неуместным.
— Послушайте, господа, я не счел нужным предупредить вас о том, что тут проживают эти, довольно агрессивные и дикие, горные жители. Они давно не высовывались из своих пещер и я, каюсь, уже успел позабыть об опасности. Я могу лишь соболезновать людям и вампирам, погибшим из-за моей забывчивости и беспечности. А теперь, господа, посмотрите на меня...- он подергал свой пиджачок, поверх которого красовалось старенькое пальто. -...И взгляните на трупы тех, что напали на вас. Разве можем мы принадлежать к одному... ммм... селению.
Проводник затих, переведя дыхание.
— По дороге мы встретимся с моим селением. Если я не говорил о нем, то, вновь каюсь, не думал, что это будет необходимо. И я должен предупредить вас, что спуск может быть довольно опасным. Без меня вы можете заблудить в горных тропах, эти... горцы могут вновь напасть, а сильный дождь и гроза, как вам, должно быть, известно делает спуск ещё более опасным.
Молчание. Всем нужно было обдумать слова проводника. Должно быть, все пожалели, что решили воспользоваться коротким путем. Лучше, право, подождать или пойти в обход.
Карл предпочел не высказываться на сей счет. Тут много людей, что-нибудь они решат и без его участия. Рыжий вампир молча подошел к полумертвому горцу, которого он притащил в пещеру.
— Возможно, он тоже сможет нам что-то поведать, — Карл говорил это спокойно. Только его легкая улыбка явно была не к месту. Груффид присел на корточки. Приподнял за шиворот безрукого и фактически безного горца (с раздробленным коленом он явно не побегает). Под жителем гор уже образовалась лужа бурой крови. От легкого толчка Карла голова горца покачалась неестественно, будто это была кукла. Рыжий вампир едва не захихикал. Бездыханное тело так забавно реагирует на прикосновения.