1) Имя и фамилия персонажа:
Морис ля Мурре

2) Раса:
Ревенант

3) Пол:
Мужчина, гетеросексуал

4) Клан:
Кайтиф

5) Дата рождения, возраст:
30.10.1604. 222 года. Круглая дата, не правда ли?

6) Внешность:
— Мориса отличают, в первую очередь, несвойственные современной моде, тёмные короткие волосы.
— У него широкие скулы, лёгкая небритость, и некоторая небрежность в мимике, которую иной может принять и за нарочито брошенный безсловестный вызов. Серовато-зелёные (или зеленовато-серые, на ваш выбор) глаза. На лице еле видно проступают небольшие шрамы от когтей животного — жертва науки, как их часто называет сам Морис.
— Телосложение ревенанта, называющего себя ля Моуре, среднее, однако нельзя сказать, что он обрюзгший. Он спортивно сложен — сильная мужская шея выглядывает из под кафтана, ничем не отличавшегося от любого другого, выйди ты на улицы казённого квартала. Фигура образовывает равнобедренный треугольник, острым углом обращённый вниз — туда, где его перехватывает ремень. В общем — вполне тривиальный пусть и подтянутый ревенант. Татуировок нет.
— Одет в тёмно-серую, ничем не примечательную одежду (галстук, кафтан, брюки) + Коричневая походная сумка

7) Характер:
— Он ровно настолько фриволен, насколько того позволяют рамки приличия. Он навязчив, но эта навязчивость сама по себе (простите за каламбур) ненавязчива и даже приятна. Он смел в отношении к другим, не стесняет себя застенчивостью, но и не позволяет себе ничего большего, чем, к примеру, сатирически-уничижительный взгляд, или мимолётная колкость, которая задевает адресата, но не может быть причиной обиды последнего, так как является слишком неявной. Как шлейф от духов уже прошедшей дамы, так и сатира Мориса оседает в памяти слышавшего его почвой для оценки, обдумывания, или просто улыбки. Несомненно, это говорит об интеллекте персонажа. Но само его поведение говорит также о том, что Морис — бунтарь, нигилист и вольнодумец.
— Коммерческая жилка и незаурядная гутаперчивость в денежных перипетиях.
— Мориса всегда привлекали экзотические животные, наблюдение за их повадками, созидание научных трудов.

8) Псионические способности:
Телекинез.

9) Биография:
— Морис ля Мурре.
— Простите? — переспросил Варрез, явно не ожидавший того, что к нему обратятся.
— Я говорю вам: Морис ля Мурре. Это моё имя. Вы всё время поглядывали на меня, и я решил, что я вам интересен. — Пояснил молодой человек, обладающий дерзким взглядом повесы, трёхдневной щетиной, но явно не обладающий манерами, впрочем, кто ими здесь обладал, в «Красном Фонаре»...
— О, нет-нет, что Вы... — залепетал было Варрез, но господин перебил его:
— Не утруждайте себя. Я ревенант, нам видно куда как больше, чем вам — людям. Большой жизненный опыт, так сказать... 200 с лишним лет — шутка ли? Впрочем, что это мы всё на ногах, да на ногах... Присядем? — молодой человек указал на один из столиков.
Варрез, словно загипнотизированный, из чувства такта не смеющий противиться назойливому собеседнику, на которого, надо сказать, он и впрямь то и дело обращал своё внимание, уселся за столик. Морис сел напротив, пристально уставившись на Варреза своими зеленовато-серыми глазами. Варрез, в свою очередь, тоже осмотрел новоявленного собеседника лучше:
Мориса отличали, в первую очередь, несвойственные современной моде, тёмные короткие волосы. У него были широкие скулы, лёгкая небритость, о которой, впрочем, уже говорилось ранее, и некоторая небрежность в мимике, которую иной мог принять и за нарочито брошенный безсловестный вызов. Но опасности — той опасности, которую инстинктивно ощущает человек, оказавшийся в непосредственной близости с потенциально агрессивным типом — в нём не было.
Телосложение ревенанта, называвшего себя ля Моуре, было средним, однако нельзя сказать, что он был обрюзгшим. Он был спортивно сложен — сильная мужская шея выглядывала из под кафтана, ничем не отличавшегося от любого другого, выйди ты на улицы казённого квартала. Фигура образовывала равнобедренный треугольник, острым углом обращённый вниз — туда, где его перехватывал ремень. В общем — вполне тривиальный пусть и подтянутый человек, если бы не его манера поведения. Он был ровно настолько фриволен, насколько того позволяли рамки приличия — почему-то имена эта фраза пришла первой на ум Варрезу. Он был навязчив, но эта навязчивость сама по себе (простите за каламбур) была ненавязчива и даже приятна. Он был смел в отношении к другим, не стеснял себя застенчивостью, но и не позволял себе ничего большего, чем, к примеру, сатирически-уничижительный взгляд, или мимолётная колкость, которая задевала адресата, но не могла быть причиной обиды последнего, так как была слишком неявной. Как шлейф от духов уже прошедшей дамы, так и сатира Мориса оседала в памяти слышавшего его почвой для оценки, обдумывания, или просто улыбки. Несомненно, это говорило об интеллекте молодого человека. Но само его поведение говорило также о том, что Морис — бунтарь, нигилист и вольнодумец. Безусловно, Варрез понял это всё не сразу. Понимание приходило к нему постепенно, словно бы осадок от необычного диалога.
— И так, — между тем начал Морис — значит Варрез? Это имя или фамилия?
— Как вы... Вы обладаете телекинезом? — спохватился Варрез.
— Безусловно, — улыбнулся в ответ Морис, — но в данном случае мне не пришлось его применять. Достаточно было того, что скупой бармен, завидев Вас, сразу потребовал долг, в 40 гульденов, которые вы заняли у него в позапрошлую пятницу. При этом он назвал вас по имени.
Варрез чертыхнулся про себя, негодуя из-за позорного невнимания.
— Так это имя или...
— Фамилия. — Буркнул Варрез. — Если у Вас ко мне дела нет, то...
— Есть! У меня к вам есть дело, дорогой мой господин Варрез. Я хочу предложить Вам выгодную сделку! Но прежде, мне бы хотелось, чтобы Вы узнали меня лучше, потому присаживайтесь поудобней и слушайте. Я с готовностью раскроюсь Вам! — с этими словами, полными воодушевления и расположения к собеседнику, он подозвал «человека» и попросил бутыль вина и два бокала.
Когда заказанное принесли, он наполнил бокалы, и, не притронувшись к своему начал повествование:
— Ах, господин Варрез, не поймите меня превратно, но жизнь моя сложилась не в мою пользу, и если бы не мой природный талант срывать деньги прямо с дерева удачи, не сидеть бы нам с вами вот так вот за этим столом, и не беседовать о том, о сём за бокалом бруггского.
Само моё рождение, сам его факт был против моей удачи. Отец мой был обычным мужчиной — конюхом моей матери. Отважный малый, надо сказать. В те времена далеко не каждый человек, в силу своих суеверных предубеждений, соглашался прислуживать буржуазной вампирской семье. Да и к тому же Моуре не отличались консервативностью взглядов и... гм... порядочностью. Не поймите меня скверно — бандитов, женщин лёгкого поведения и прочего сброда у нас не наблюдалось, однако, что касалось остального... Супружеские измены, интриги, подлости... Мораль не была сильной стороной рода Моуре. Одна из таких измен моей матушки и коснулась, к слову, судьбы мого отца. И начала мою судьбу.
Естественно моя мать не могла придать огласке позорную и порочную связь с конюхом, потому отец мой был выслан в западный Орлей, на периферию, и я, конечно, разделил его участь. Он получил достаточно денег для моего воспитания и божеского существования нашего с ним семейного союза. Но, к сожалению, никакие деньги не могут властвовать над временем. Когда мне было пять лет... Гм... Нет, когда я выглядел на пять лет — так будет точнее, ему было уже 30. Когда ему стало 40, я выглядел на 7... Он старел, я оставался прежним. Я похоронил его, когда ему было 80. 13-тилетний мальчик, который уже прожил жизнь взрослого человека. Я получил образование, как и велела мать. Я работал в лавке столяра, занимался писарским делом, рубил лес, продавал участки земли, был подмастерьем у аптекаря и даже политиком. Но вот я стоял у гроба отца, который опускали в землю на стропах два дюжих кладбищенских рабочих, и понимал, что я одинок, жалок и беспомощен. И не смотря на то, что я прожил десятилетия, с виду я 13-летний мальчуган. И мне было так грустно.
Возможно, коммерческая жилка и незаурядная гутаперчивость в денежных перипетиях были вложены в меня матерью при известных обстоятельствах, но, так или иначе, я видел прибыль во всём. Я спекулировал всем, начиная от письменных конвертов, и заканчивая упомянутыми выше земельными участками. Голова моя раскалывалась от обилия идей, временами я спал по три часа в сутки, настолько многочисленными были нити моей финансоводобывающей паутины. К 90 годам я уже был влиятельной фигурой в западной провинции Орлея, однако всё острее ощущалась щемящая тоска. Деньги перестали приносить тот азарт, который я получал от них в становлении своего пути. Конкуренты становились всё сильнее и изощреннее. Заводить друзей, способных скрасить моё одиночество, становилось всё опаснее. У меня было всё. Буквально всё, что может нафантазировать себе среднестатистический мечтатель о богатстве. Но это самое «всё» и отнимало у меня последние крупицы свободы. Я был скован по рукам и ногам. Жизнь моя тянулась от кризиса к подъему и наоборот. Покушения, предательства, компромации — всё это заперло меня в стенах собственного дома. В один момент я поделил свои деньги на две части. Одну взял себе, вторую поровну распределил между моими конкурентами. Для меня это было что-то вроде символического перемирия с моими врагами. Я ни разу не пожалел после об этом поступке. Даже сейчас он вызывает у меня улыбку.
Больше меня никто не видел в Орлее. Я нанял судно и отправился в путешествие. Меня всегда привлекали экзотические животные, наблюдение за их повадками, созидание научных трудов. Не передать то ощущение, с которым я стоял на палубе и смотрел на удаляющийся берег Орлея. Это был гремучий коктейль из свободы, страха, сожаления, и наслаждения, такого, о котором можно прочитать только в книге, и, казалось бы, никогда не испытать самому.
Прожив около 50 лет в деревеньке к востоку от Юнхая, я собрал уйму ценнейших сведений и трудов в области естествознания и восточной диалектики. Там же я приобрёл и первого настоящего и преданнейшего друга — маленького шустрого лемура. Я назвал его гордым и благородным именем Джулиан. В деревеньке посмеивались над этим трогательным союзом чужеземца и милой обезьянки. Пикантность придавало и то, что фамилия моя очень созвучна слову Лемур: ля Моуре.
Слабость вампиров таится именно в том, о чём мечтают люди — в их долголетии. В этом вся горькая ирония. За долгие годы, что бы ты ни делал — это приедается, и ты начинаешь чувствовать тоску от пресыщенности.
Вот и я, в конце концов, почувствовал непреодолимую тоску по Нордании. Я ощутил себя чужим в Мун-Ци. Это означало, что моя миссия здесь, предписанная мне свыше, была выполнена. Пора было отправляться в Дракенфурт — именно это место я выбрал для следующей своей остановки. Добравшись до Юнхая с торговым караваном, я обналичил все свои сбережения, и занял каюту на пассажирском пароходе «Дракар». Несколько увесистых томов научной литературы, ютящийся в моей походной сумке лемур Джулиан и щемящие воспоминания о красных тропических закатах — вот и всё, что я взял с собой из Мун-Ци.

10) Откуда вы узнали об игре?
Кто ищет, тот всегда найдёт

11) Связь с вами:

12) Пробный пост:
Хех, и вот я здесь, дорогой друг! Уже третий день обживаюсь на новом месте... — с какой-то иронической грустью закончил Морис. — И мне пока что нравится здесь. Быть может я и смогу найти покой и равновесие рано или поздно.
— Здесь? Сомневаюсь... — ответил уже порядком захмелевший Варрез. — Так что за дело то? М?
Морис посерьёзнел:
— Варрез, мне нужно, чтобы ты провёл мне экскурсию по городу. Не просто экскурсию, а углублённую. С легендами, которые знаешь от стариков, с советами... Я выбрал тебя, потому, что вижу, что ты коренной житель. Всё это, само собой, не бесплатно, но, как ты понял, в средствах я не ограничен и скупостью не отличаюсь. Мне здесь жить, старина, понимаешь?
— А то... Покажем... — удовлетворённо потёр руками старожил, и, доверительно приблизившись, заговорщецки проговорил — Знаешь что я тебе скажу? Любой город — это в своём роде игра! Игра на выживание. И наш вот тоже... — затем, прихмыкнув, спросил: — А ты о нашей игре откуда узнал то, м?
— А... Кто ищет, тот всегда найдёт. — лениво отмахнулся Морис.
— Ловок, шельма! — расхохотался Варрез. — Сегодня — сам видишь, окосел я уже. Завтра покажу тебе всё от и до! Только как тебя найти-то?
— А ты сюда утром приходи, бармену письмо отдай с пометкой «На деревню дедушке», он тебе и расскажет всё. А пока...
Морис ля Моуре повернулся к публике и громко с задором крикнул: «Всем вина за мой счёт!»
Убедившись, что посетители, обрадованные внезапно привалившей дармовщинке, наконец оставили его без внимания, Морис тихонько выскочил из бара и пошёл в свой номер в гостинице, куда вселился три дня назад.

13) Локация, с которой начнете игру:
Портовая таверна.

14) Согласны ли с правилами ролевой?
Да.

Отредактировано Морис Ля Мурре (05.02.2011 16:49)