Тишину, что царила в крошечной квартирке, нарушил требовательный стук. Скарлетт замерла на мгновение, задумавшись — уж больно зловещим он ей показался, но совладала с собой, задвинув паранойю в дальний-дальний угол сознания. Это ее гости, всего лишь гости. Несчетное количество раз девушка словно птица Феникс восставала из пепла, и ослепительно улыбаясь двигалась вперед. Так почему не сделать этого и сейчас? Общество пойдет ей на пользу. Встав, и и стремительно шагнув к зеркалу, вампиресса поправила волосы и расправила подол. В целом, внешний вид удовлетворил девушку, и она поспешила изобразить на лике приветливое выражение, после чего отворила дверь. Как и ожидалось, на пороге стояли двое — юноша и девушка. В первую секунду Скар опешила, решив, что сходит с ума. Они были совершенно не похожи внешне, но на первый взгляд казались близнецами. Растерянно моргнув, Скарлетт встала в паузу, чуть более долгую, чем позволяли приличия. В светлом и открытом лике Констанции, и в холодных глазах ее нового друга, она видела третью личность, что не давала ей покоя уже полтора года — она видела Лилию, в каждой черте, в каждом локоне, в посадке головы подруги и расправленных плечах мужчины. «О Роза, верно я схожу с ума...» Удивительно, как это раньше светловолосая вампиресса не замечала, что Констанция так смахивает на золовку?! Верно эмоции, охватившие Остин отразились на ее бледном лике, иначе и быть не могло, поэтому, спохватившись, она протянула мужчине руку для поцелуя, со словами:
— Скарлетт Бладрест, милсдарь, — сопроводив их самой чарующей улыбкой, на которую только была способна. А после, посторонилась, пропуская гостей внутрь. Красноречиво взглянув на Констанцию, Скар вновь сосредоточила внимание на мужчине. Он был не слишком высок, но статен и явно уверен в себе. И все бы ничего, если бы не холодный, отталкивающий взор...

Реакция хозяйки квартиры была ожидаема, но не желательна. Вероятность того, что приемный сын главы клана Валеросо будет узнан, существовала с самого начала, хотя Арил по-прежнему предпочитал оставаться в тени. И именно об этом подумал вампир, глядя на Скарлетт. Ее глаза говорили о высокой степени удивления и некоторой растерянности. Мысли вихрем проносились в голове: «Она узнала меня? Знал, что новая фамилия рано или поздно повлияет на работу. Лучше бы не узнала. Иначе разговор будет коротким. Но...» Арил перевел взгляд на Констанцию и знакомое покалывание в груди вернулось. Стряхнув с себя наваждение, он нежно взял руку Скарлетт и проговорил:
— Сомневаюсь, Констанция. Я бы никогда не забыл такого знакомства.
— Вы ослепительны, миледи. Меня зовут Эндимион Кеннет. Для вас и Констанции просто Энд.
Произнося приветственные слова, Арил готовил телекинетический удар, на случай если вампиресса проявит малейшие признаки узнавания его истинной личности.

Может и были знакомы, а может и нет. Раз оба сказали нет, пусть так и будет, Косс сейчас не желала смотреть в глубину их сознания, дабы понять мысли, зачем? Все это лишние, все эти тайны, скрытые чувства, скрываемые эмоции, к чему все это? Да, это лишние и совсем ненужное. Скарлетт наконец впустила парочку в свою квартиру, которая, можно заметить, была очень даже интересно обустроена. Собственно, что еще следовало ожидать от Бладрест? С первого взгляда маленькая квартира, не представляющая собой ничего интересного, но если взглянуть чуть глубже... Казалось, что каждая часть стоящей здесь мебели прожила огромную историю, дающую уют, каждый цвет сопровождался долголетним благородством, даже свет в эту квартира проникал с неким изяществом. Забавно, вероятно Скарлетт любила эту маленькую квартирку и именно это давало данному помещению жизнь.
На взгляды миледи и Эндимиона девушка все еще старалась обратить внимание, хотелось понять хотя бы мужчину. Она никогда не замечала в нем этого взгляда. Что-то странное, холодное. Констанции теперь казалось, что он некий игрок, добивающийся своей цели. Пфф, подобные мысли надо отгонять, то она сразу и сделала. Роза, что только не приходит в головку юным прелестницам.
А вот и принесли вкусности. Еще один момент, почему она любила посещать свою подругу, всегда был великолепный чай, сопровождаемый какими бы то ни было сладостями. Это несомненно поднимало настроение.
— Подробности? — улыбаясь произнесла девушка, обхватывая пальчиками чашечку и поднося ко рту. — На самом деле вряд ли я расскажу вам что-то захватывающе. Наше знакомство было достаточно простым, однако я уверена, что вам понравится мой спутник. Он интересный — взгляд тут же повернулся в сторону Кеннета.

  Отель Эффенбаха

Скар расслабленно откинулась на спинку кресла, придерживая горячую чашку обеими руками. Витиеватый пар поднимался клубами и рассеивался в воздухе, словно волшебное наваждение. Крошечная квартирка наполнилась ароматами дивных, редких трав... Однако, атмосфера благодушия не складывалась совершенно. Что-то давило на эмпатический фон, не позволяя сиянию, исходящему от Констанции окружить всех присутствующих. «Спокойствие и уравновешенность!» — Напомнила себе девушка, и сделала глоток чая, вслушиваясь в щебет подруги. И тут по венам будто пустили электричество, Скар даже вздрогнула.
— Нет во мне ничего интересного. — Перед глазами встал образ мужа, с тем же наклоном головы и несколько недовольным тоном. Эндимион говорил его словами, го голосом... Если закрыть глаза, и не видеть двойника его сестры, картинка сложится полностью... Но вампиресса не желала, чтобы картинка складывалась. Хватит гонятся за призраками! Вскинув нефритовые очи на мужчину, с намерением мягко пресечь излияние его души на Д’Эспри, которая явно не ожидала такого поворота событий. Однако, Скар не успела раскрыть рта, как мелькнула серебряная молния — метательный нож, — и нашла свою цель. Несчастная не успела даже охнуть, лишь озадаченно глянула на убийцу за секунду до того, как жестокий металл оборвал ее юную жизнь. Отброшенная ментальным ударом к стене вампиресса отчетливо видела неспешно расплывающееся багровое пятно на светлом шелке платья Косс. Кровь словно не желала покидать тело хозяйки — так неохотно она текла... Встреча со стеной отрезвила Скарлетт. Рука по привычке потянулась к кинжалу, что крепился на ноге, но тут она поняла свою ошибку. Упакованная в это платье она, не могла дотянуться до рукояти. Да Моргот с ним, она не могла даже двинуть убийце по интересному месту коленом! Обручи, что поддерживали кринолин, ужасно сковывали движения. Холод металла приставленного к горлу сковывал сознание. Ужас наполнил девушку до краев, отравляя и срывая защиту, и она бы так и погибла, в этот темный день, если бы Кеннет не раскрыл рта. «Раз спрашивает — значит сразу не убьет» — мелькнуло в голове. То что последовало за его словами случилось словно на автомате: спасая жизнь, левой рукой девушка вцепилась в стилет, отводя его от незащищенной шеи. Острый, словно бритва металл вспорол нежную кожу, оставив на ладони глубокие порезы, кровь мерзко хлюпала, но Скар не обращала на это внимания. Отведя стилет, она исхитрилась пнуть Эндимиона каблуком в голень, и услышала тот самый чавкающий звук — набойки на ее каблучках всегда были железными. Не вовремя всплыло воспоминание о Драго, и пробитом таким же каблучком, стальном доспехе, что в свое время защищал его голень. Ну а правой рукой женщина изо всех сил двинула нападающему в адамово яблоко, и поднырнув под его рукой наконец освободилась, оставив окровавленный стилет в покое. Кровь залила ее платье, рубашку убийцы, кровь была на спинке маленького кресла, которое занимала мертвая Констанция, кровь крупными бордовыми каплями падала на пол, оставляя на нем прекрасные, чуть ассиметричные пятна алых цветов... Еще секунды хватило, чтобы дотянуться до подноса, и со всей дури огреть Кеннета им по затылку. Нет, Скарлетт не хотела умирать, определенно. Только не сегодня!
— Идиот! Об этом нужно спрашивать Лилию! — Вопила она, отступая к двери, и прикрываясь подносом как щитом. Метательные ножи — с ними она была прекрасно знакома с тех пор, как отправилась в архив при монастыре. Коли рука твердая, а глазомер хороший — это самый верный способ оборвать чью бы то ни было жизнь... Странно, но услышав, что именно золовка отправила к ней киллера, Скар ни капли не удивилась. Удивлял сам киллер, совершивший такую страшную ошибку... Ведь теперь разгорится война — она хоть и всего лишь женщина, но знает его в лицо, располагает средствами и некоторыми связями, чтобы выяснить его настоящее имя. Ну а он... Он профессиональный убийца, и несомненно будет пытаться исправить ошибку раз за разом, до тех пор, пока от нее не останется кучка пепла.

  Затопленные катакомбы

[Волкогорье] Замок «Чертоги Инклариса» 

9–13 апреля 1828 года.

Вот теперь Скарлетт наконец выяснила, что такое истинная боль. Это боль от впивающихся в разум и душу осколков ее разбитой вдребезги жизни. Вампирессу окутала беспросветная тьма, та, что подкрадывалась к ней давно, та, что сулила только одиночество и неисчерпаемое, безграничное горе. Пустота в сердце, боль, принесенная чередой потерь, безостановочная травля, даже яд — все эти вещи медленно, но верно тянущие из вампирессы жизненные силы, убивающие самое желание жить, оказались лишь скромной разминкой по сравнению с ударом, полученным сейчас.
Скарлетт казалось, что ее ударила молния. Как будто разряд электричества убил все нервные окончания, оставив лишь зияющую рану в сердце как единственное средоточие чувств вампирессы. И единственным, что она теперь могла чувствовать, была невыразимая боль.
До квартиры на улице Булочников, что все еще была в ее собственности, светловолосая добралась, не помня себя — вероятно, шок от пережитого еще не прошел. Хотя и это пошло ей на пользу, так как настоящая истерика случилась после того, как за спиной Скарлетт захлопнулась дверь ее квартиры.
— О Роза, — шептала Скарлетт, рухнув на колени прямо на пороге и заливаясь слезами. — За что, за что же это?...
Что три года для вампира? Они промчатся словно мгновение, молниеносная вспышка. Но насколько дольше будут тянуться эти три года для того, кто живет надеждой? За все время после получения того письма, где ее с прискорбием информировали о смерти графа Бладреста, не прошло ни дня, чтобы Скар не вспоминала Драго. Да, они были вместе совсем недолго, но и этого времени хватило, чтобы память светловолосой вампирессы запечатлела множество светлых, трогательных и теплых моментов, наполненных любовью. Он был ее оплотом во всех ее начинаниях. После его «смерти» Скар, озадаченная очередной проблемой его дома или его семьи, в первую очередь пыталась понять, как в этой ситуации поступил бы Драго. Он был ее оплотом и ее маяком. И в глубине души Скарлетт продолжала лелеять надежду на возвращение Драго. А теперь, когда он все-таки вернулся, ее маяк погас.
Сколько времени она провела в рыданиях, свернувшись в клубок на пороге своей квартиры, девушка не знала. Час? День? Два дня? Впрочем, никакого значения время для нее не имело. Когда истерика поутихла, оставив после себя тянущее чувство полной опустошенности, вампиресса наконец огляделась. Она не была здесь так давно... Но все оставалось на своих местах, здесь все еще чувствовалась ее рука.
С трудом поднявшись, Скарлетт добралась до одного из кресел и, едва опустившись в него, с криком вскочила, вспомнив: она не была здесь со дня смерти Констанции! Именно в этом кресле Морт застал юное создание; на веселенькой обивке кресельной спинки все еще отчетливо виднелось засохшее кровавое пятно. И тут пришла злость.
«Проклятая семейка, все как один, — пронеслось в голове. Скарлетт скрипнула зубами, и отправилась на кухню, ведомая желанием найти нож или ножницы. — Да чтоб вас всех побрал Моргот! О да, старинный графский род, бравые воины... „Не предай!“ Ну как же!» Вернувшись в комнату, вампиресса с остервенением — и откуда только силы взялись? — вгрызлась в обивку злосчастного кресла. Нож оказался тупой, поэтому Скар помогала себе зубами и ногтями, и вскоре начинка кресла ровным слоем устелила пол в гостиной, а куски обивочной ткани громоздились кучей лохмотьев в углу.
— Ненавижу! — выплюнула светловолосая и, пнув останки некогда изящной мебели и засадив тупое лезвие ножа в то, что осталось от сидения, отправилась спать. Физические силы ее покинули, не свалиться прямо на пол Скарлетт помогала лишь вскипевшая в крови ярость.
К счастью, сон не принес сновидений, которые могли разбередить ее раны и принести новую волну сводящей с ума боли, и многие часы вне реальности помогли девушке набраться сил.

14–20 апреля 1828 года.

Странное дело — покинув «Чертоги», вампиресса стала чувствовать себя гораздо лучше. Злоба, поселившаяся в ее сердце, словно дала девушке нужный толчок — перестав жалеть себя и презрев предписанные лекарем средства, Скарлетт пошла на поправку. Несколько раз ее навещал Рунольв. Дворецкий Бладрестов всегда хорошо относился к жене хозяина и желал выказать искреннее участие ее состоянию, но теперь ее трясло буквально от всего, связанного с ненавистным семейством, поэтому Рунольв тоже оказался в опале. Единственной помощью, которую Скар согласилась принять от него, была транспортировка изувеченного кресла на ближайшую свалку. Она еще хотела вернуть супругу обручальное кольцо через слугу как символ возвращения ею его клятв, но в последний момент передумала. Когда Рунольв ушел, Скарлетт с высоты своего балкончика вышвырнула оба украшения на мостовую так далеко, как только смогла — быть может, эти не принесшие счастья ей драгоценности спасут какую-то бродяжку от голодной смерти.
Между тем ее собственные дела были далеки от совершенства. К счастью, оставались еще некоторые средства, на которые Скар могла нормально жить еще два или, может, даже три месяца, но что дальше? В один из дней вампиресса решила написать старым друзьям. На то они и друзья, чтобы не зазорно было обратиться к ним за помощью. Как альтернативный вариант Скарлетт рассматривала обращение в гильдию по вопросу рекомендаций для трудоустройства.
В один из этих дней девушку снова навестил Рунольв. Он принес странные новости, будто бы его господин стал плох, пристрастился к кровавому вину и проматывает остатки состояния, не задумываясь о будущем. Он взывал к доброте вампирессы и намекал, что не худо было бы урезонить господина, ведь кто как не Скарлетт, его супруга, справится с этим... «Глядишь, тогда все и наладится», — говорил Рунольв, явно намекая на разлом в отношениях господ. В ответ Скарлетт лишь пожимала плечами:
— Больше это не моя забота, Рунольв. Граф сам в состоянии о себе позаботиться. Сам подумай, как прекрасно он справлялся без моей помощи последние годы? Не тревожься за своего господина, — гаденько улыбнувшись, добавила Скарлетт. — Ты ведь знаешь, он всегда сначала думает, а лишь затем делает. — От столь явного сарказма в словах вампирессы лицо дворецкого дернулось, словно от пощечины. Ничего отвечать мужчина не стал и, наскоро попрощавшись, ушел. Сначала Скар подумала, что не стоило быть столь жесткой в разговоре с ним, ведь дворецкий никогда не делал ей ничего плохого, но в какой-то момент ей в голову пришло, что вампир, вероятнее всего, также докладывает Бладресту о ней. И все сожаления развеялись.

21–29 апреля 1828 года.

Светловолосая вампиресса вернулась из фотоателье со свежей карточкой и теперь придирчиво ее изучала. Общее впечатление от своего внешнего вида ее вполне удовлетворяло, хотя, конечно, стоило признать, что Скарлетт до отравления и Скарлетт после него — это две разные личности. Но в целом прогресс был очевиден: кожа наконец утратила мертвенный оттенок, волосы вновь блестели чистым золотом, зеленые глаза сияли. Конечно, она все еще была слишком худа, но расстраиваться по этому поводу не стала, рассудив, что все и сразу получить все равно нельзя, а этот маленький недостаток скроет хорошее платье.
С течением времени Скарлетт более-менее успокоилась, перестав раздражаться от любого упоминания о супруге и его семействе, и теперь в разы теплее принимала Рунольва, который продолжал захаживать к ней, забыв прошлые обиды.
В эти дни вампиресса приняла решение, на ее взгляд, единственно верное — нужно попросить Драго о расторжении их брака. Проблем с самим расторжением возникнуть не должно, так как остатки клана и Логиэсы не раз говорили вампирессе, что брак их не действителен.
Но сначала необходимо было поговорить с Драго, пока он еще ее супруг. Если Бладрест упрется... Скарлетт на минутку прикрыла глаза, явственно ощутив пальцы вампира, смыкающиеся на ее шее. Она должна была поговорить с ним, но в то же время не переставала бояться его. В прошлый раз вампир едва не убил ее, можно сказать, провидение Розы спасло светловолосую от бесславной кончины. Именно поэтому Скарлетт не торопилась возвращаться в «Чертоги Инклариса». Доверить же свое предложение бумаге Скар не решалась. Все-таки это слишком личный вопрос, который следует обсуждать лично и наедине.
Вампиресса еще больше укрепилась в своем решении, когда дворецкий в очередной свой визит рассказал ей, что кроме его господина и мазель Корделии в замке теперь живет кое-кто еще. Девочка Айрин, которую опекает вся прислуга и семья во главе с самим Драго. А вечером двадцать восьмого Рунольв прислал записку, в которой снова просил ее поговорить с графом. Рассудив, что присутствие посторонней девочки в доме сдержит гнев Драго в узде, Скарлетт решила поговорить с ним и сделать это со всем возможным спокойствием, ведь в ее интересах как можно скорее расстаться с семьей Бладрест.

  [Волкогорье] Замок «Чертоги Инклариса»